ООО «Бутик Вайнстайл», ИНН: 7713790026, лицензия: 77РПА0010390 от 05.11.2014, г. Москва, Ленинский пр-кт, д. 52 ООО «Ритейл Вайнстайл», ИНН: 7716816628, лицензия: 77РПА0012148 от 26.04.2016, г. Москва, Ленинградское ш., д. 72, этаж 1, помещ. IVа, комн. с 1 по 5 ООО «Вайнстайл», ИНН: 7715808800, лицензия: 77РПА0010437 от 14.11.2014, г. Москва, Складочная ул., д. 1, стр. 1 ООО «Стор Вайнстайл», ИНН: 9717017438, лицензия: 77РПА0012229 от 08.06.2016, г. Москва, ул. Люсиновская, д. 53, этаж 1, помещение VI ООО «Ред Вайнстайл», ИНН: 9717049616, лицензия: 77РПА0012971 от 23.03.2017, г. Москва, шоссе Энтузиастов, д. 74/2, этаж 1, помещение V ООО «Грин Вайнстайл», ИНН: 9718061246, лицензия: 77РПА0013267 от 04.08.2017, г. Москва, Старая Басманная улица, д. 25, стр. 1, этаж первый, помещение 1, комнаты с 1 по 9 ООО «Роуз Вайнстайл», ИНН: 9718046294, лицензия: 77РПА0013315 от 24.08.2017, г. Москва, проспект Мира, д. 70, этаж 1, помещение № IV, комнаты с 1 по 4 ООО «Найс Вайнстайл», ИНН: 7716856204, лицензия: 77РПА0013269 от 04.08.2017, г. Москва, Садовая-Сухаревская улица, д. 13/15, цоколь, помещение VII, комнаты с 1 по 3 ООО «Софт Вайнстайл», ИНН: 7719485100, лицензия: 77РПА0014417 от 22.03.2019, г. Москва, Измайловский бульвар, д. 1/28, этаж 1, пом. I, ком. 1, 2, 2А, 3-5 ООО «Софт Вайнстайл», ИНН: 7719485100, лицензия: 77РПА0014437 от 04.04.2019, г. Москва, Осенний бульвар, д. 20, корп. 1, 1 этаж, пом. 275, ком. 1-5 Отгрузка продукции юридическим лицам осуществляется в соответствии с действующим законодательством.

Дегустационные заметки

Цвет

Вино желто-соломенного цвета с зеленоватыми отблесками.

Вкус

Свежий. округлый вкус вина обладает отлично сбалансированной кислинкой и приятными тонами спелых фруктов в долгом послевкусии.

Аромат

Аромат вина освежающий, с яркими нотками цветов, лимона и летних яблок.

Гастрономические сочетания

Вино подается как аперитив, к рыбе-гриль, японской кухне и дарам моря.

"Uppa White" Pavel Shvets — белое сухое вино из купажа трех сортов винограда — Кокур, Рислинг и Совиньон Блан. Каждый из этих сортов привнес в вино свою характерную черту. Крымский сорт Кокур придает напитку структурированность, Рислинг — яркую летнюю свежесть, а Совиньон Блан отлично округляет вкусоароматику.

"Уппа Уайт" Павел Швец отличается средне-полным вкусом с освежающей кислинкой, продолжающейся в долгом послевкусии в комбинации с легкими тонами фруктов. Аромат вина наполнен яркими оттенками летних цветов и яблок, подчеркнутых нежными лимонными нюансами. Это вино сервируется к суши, сашими, дарам моря на гриле и в виде самостоятельного аперитива.

О производителе

Винодельня Uppa Winery - молодое крымское хозяйство, основанное в 2007 году бывшим московским сомелье. Павел Швец работал в престижных московских ресторанах в течение 15 лет, параллельно занимаясь поставками крепкого алкоголя из Европы. В его "багаже" титул первого чемпиона, завоеванный на Первом Российском конкурсе сомелье в 1999 г. В середине 2000-х Павел решил заняться созданием вин, для чего отправился к себе на родину - в Крым. Свое собственное хозяйство Швец основал на месте некогда принадлежащего совхозу виноградника в 20 км от Севастополя. Новоиспеченная винодельня получила название "Uppa". В переводе с крымско-татарского "uppa" означает "родная", такое же название имеет протекающая неподалеку от территории хозяйства река, в честь которой названа и располагающаяся здесь же деревня Родная. В хозяйстве исповедуются принципы биодинамики, согласно которым процесс вегетации осуществляется с минимальным вмешательством человека и абсолютно не приемлет применения каких-либо химикатов.

Уппа Вайнери производит высококачественное терруарное вино, которое можно редко встретить на прилавках магазинов. Пионер крымского биодинамического виноделия, Павел Швец, не останавливается на достигнутом, ставя перед собой новые и новые задачи по усовершенствованию технологии и повышению качества своей продукции.

Павел Швец много лет работал сомелье и ресторатором в столице, а потом переехал в Крым. Высадил там виноградники и занялся производством биодинамического вина - напитка, на который при производстве оказывается минимум механического и химического воздействия, а всё, заложенное природой, наоборот, поддерживается. Сейчас его вина подают в лучших заведениях Петербурга и Москвы, а сам Швец стал известен своей активной деятельностью в винной индустрии: он лоббирует принятие закона, послабляющего контроль производства вина на территории России.

Что мешает развиваться российскому виноделию после присоединения Крыма, в чем неправы власти Севастополя, что россияне будут пить через пять лет и почему крупные игроки душат рынок? Павел Швец рассказал «Бумаге» , как обстоят дела с отечественным вином сейчас и чего стоит ждать от него в будущем.

Павел Швец

Какие перспективы у российского вина

По факту, переориентация на отечественные продукты создана искусственно. Это, конечно, дает толчок к развитию фермерства, сельского хозяйства в России. Всё это здорово, круто, классно, но если отраслью виноградарства и виноделия начнут заниматься, то первые результаты мы увидим лет через десять. Я распахал виноградник в 2006 году, а первую бутылку сделал в 2013-м.

Другой момент: если человек в России пил вино за тысячу рублей, то он будет продолжать пить вино за тысячу рублей. Просто если раньше оно было одного уровня качества и стоило в Европе, например, пять евро, то сейчас это вино за тысячу рублей стоит два с половиной евро. Оно стало в два раза хуже.

Конечно, в этой ситуации российское вино по соотношению цены и качества стало лучшим предложением по сравнению с импортным вином. Но речь идет только о том вине, которое сделано из российского винограда.

Переориентация на отечественные продукты создана искусственно

Мода на наименования, стили, страны быстро проходит: за те 20 лет, что люди в России пьют вино, прошла мода на французское вино, потом на итальянское, появилась Испания и страны Нового Света. Каждая страна выстреливала, но мода на нее очень быстро проходила. Но всё равно в Германии пьют немецкое вино, в Италии - итальянское, во Франции - французское, а в России - импортное, потому что нормального своего нет. По мере появления этого своего нормального его доля будет становиться всё больше, и потихоньку оно вытеснит все европейские вина. Это нормальный гармоничный процесс. Но для того, чтобы индустрия развивалась, нужно создать условия.

Кроме того, чтобы доля российского вина росла, система контроля за отраслью виноградарства и виноделия должна быть упрощена на государственном уровне.

Что мешает развиваться отечественному виноделию

Когда мы были Украиной, отрасль регулировалась по совершенно иным правилам. Был закон о вине, не было системы марок. Рослалкорегулирование приехало буквально через неделю после референдума со словами про сложную ситуацию и про, что они заинтересованы, чтобы отрасль работала. Нам поменяли украинские лицензии на российские на тот же срок, но попросили привести предприятия в соответствие российским нормам.

Когда мы начали читать российские нормы, у нас волосы на головах встали дыбом: регулирование в России намного более жесткое, сложное и для виноделов, которые делают вино из своего винограда, чрезмерное. У меня из пятнадцати человек пять занимаются отчетами. Причем шаг вправо, шаг влево - это отъем лицензии, а за ней - и отъем основного технологического оборудования.

В декабре 2014 года должны были принять законы, послабляющие регулирование в отрасли. Но для того, чтобы их одобрили, необходимо было принять еще ряд подзаконных актов. И эти документы до сих пор не приняты, а все послабления остались на бумаге.

Когда мы начали читать российские нормы, у нас волосы на головах встали дыбом: регулирование в России намного более жесткое

У РАРа (Росалкогольрегулирования - прим. «Бумаги» ) свое видение, и его позиция понятна: там не хотят, чтобы был левак, чтобы деньги проходили мимо кассы. И они правы - к ним вопросов меньше всего. Но у винодельческого сообщества нет консолидированного мнения: есть виноделы, которые делают вино из своего винограда, и они хотят одного, а те, кто привык работать на чужом виноматериале, хотят сохранить существующую ситуацию. Отрасль многополярна, а Минсельхоз и Росалкорегулирование пытаются угодить всем. Но ситуация, к сожалению, такова, что вместо того, чтобы всем угождать, лучше оставить, как было.

К нам на виноградник приезжал Дмитрий Анатольевич Медведев, члены правительства, министр сельского хозяйства, мы всё подробно проговорили. Они понимают, что если сделать так, как правильно, то большему количеству игроков - крупным предприятиям, работающим на чужом виноматериале, - это очень сильно не понравится. Но ведь если у папы хирурга гангрена, то вне зависимости от родства конечность придется отрезать. Если мы думаем о развитии, то нужно предпринимать шаги, которые не всем понравятся.

К сожалению, эти крупные игроки очень влиятельны, вхожи во все экспертные группы при Минсельхозе, при РАРе, вхожи в правительство и Государственную думу. И любые грамотные инициативы, им не выгодные, стопорятся еще на уровне предложений. Я за полтора года устал биться: нажил себе врагов и внутри своего региона, и на федеральном уровне, так что мне, я считаю, уже становится опасно столь рьяно доносить разумное, доброе, вечное.

Кроме того, чтобы шло какое-то развитие, необходимо навести порядок с торговыми марками. Если ты производишь что-то из чужого материала, то пиши «Лепет монаха», «Мечта грешника», что угодно, но не пиши «Крым» или «Кубань». Это нечестно, несправедливо, вводит в заблуждение потребителя и наносит урон производителям, которые делают вино из винограда, выращенного конкретно в этом регионе.

Плюс региональные власти, как, например, у нас в Севастополе, не готовы принимать инвесторов. В очереди стоит 50 инвесторов с деньгами, которые говорят, что готовы вложить свои деньги в Севастополь и заниматься там виноградарством, а ни одному из них не дали землю, даже в аренду. А ведь если у инвестора деньги ляжку жгут, нужно создать все условия, чтобы он остался и закрепился. Но правительству Севастополя это невдомек: они не понимают, что такое инвестиции.

Как на отрасли сказались санкции

Для меня как для бизнесмена в пошлинах на импортное вино есть свои плюсы и минусы. Они, конечно, помогают нам реализовать свою продукцию дороже. У нас получается хорошее соотношение цены и качества по сравнению с европейским винами, и мы этому очень рады. Но это в ближайшей перспективе.

Если у инвестора деньги ляжку жгут, нужно создать все условия, чтобы он остался и закрепился

Вообще же, мировой опыт показывает следующее: если виноделам создавать сильную протекцию внутри региона или страны, у них не будет стимула производить качественные продукты. Те же вина юга Франции: история показывает, что местные виноделы не были заинтересованы производить качественный продукт, потому что всё равно туристы приедут и всё выпьют. То же самое у нас. Производителя нужно заставить делать качественное вино: это должно быть не просто желание конкретного честолюбивого производителя, он должен быть вынужден улучшать технологию, делать вино более качественным, чтобы выжить в конкуренции не только внутри страны, но и за ее пределами.

Я не в восторге от долгосрочной перспективы. Но виноделие - это область, которая заставляет тебя думать на многие годы вперед. И мне многолетняя перспектива важнее того, что сегодня мы можем заработать больше.

Древний уазик-"буханка" ползет вверх по разбитой горной дороге. Внутри, чихая от залетающей в салон дорожной пыли, трясутся пассажиры — на дегустацию к крымскому виноделу Павлу Швецу едут владельцы севастопольского кафе, сомелье из ялтинского ресторана и корреспондент Forbes. “Дорогу чинить не будем, в рай нужно въезжать на ишаке”, — смеется Швец, рассаживая гостей на открытой террасе с видом на залитые солнцем виноградники. Винодел раскладывает по тарелкам запеченную с травами баранину и разливает по бокалам свое вино Chernay River Valley, параллельно объясняя, почему пару лет назад он переехал из Москвы в Крым: “У меня тут ни кредитов, ни партнеров, я не завишу от биржевых индексов".

Швец почти 15 лет проработал сомелье в московских ресторанах, стал победителем первого российского конкурса сомелье, а потом вместе с партнерами открыл винный ресторан Salon de Gusto в Петровском переулке. Параллельно его компания “Био Вайн” поставляла из Европы крепкий алкоголь для корпоративных клиентов, а сам сомелье зарабатывал на обустройстве частных винных погребов — его клиентами были многие члены списка Forbes . Бизнес шел весьма успешно, но в середине 2000-х Швец вдруг надумал сам заняться виноделием. Объясняет свое решение просто: "Мне казалось, что виноделы — счастливые люди. Ты делаешь вино, и, чтобы ни случилось, ты не пропадешь”.

Швец не единственный из российских бизнесменов, рискнувших вложиться в крымское виноделие. У президента НК "Лукойл" Вагита Алекперова возле Гурзуфа есть винодельческое хозяйство Chateau Cotesde Saint-Daniel — там 20 га виноградников и винодельня, рассчитанная на выпуск 40 000 бутылок. Структуры, близкие к председателю правления ВТБ Андрей Костина, развивают завод в поселке Вилино: хозяйство производит 400-450 тысяч бутылок вина под маркой Alma Valley, а площадь виноградников — 120 га.

Страдания лозы и счастье винодела

Шагая вдоль виноградника, Швец поднимает лежащий на дороге камень — плоскую раковину, одну из тех, что, оседая на дне доисторического океана, образовали крымские известняки. Лоза должна страдать — тогда получится отличное вино, гласит одно из правил виноделов. Лучше всего виноградную лозу истязают бедные каменистые почвы с высоким содержанием извести. “Все великие терруары мира находятся на известняковых почвах — Бургундия, Бордо”, — подтверждает главный винодел крымской компании “Сатера” Олег Репин.

Такую землю московский сомелье искал очень долго и нашел у себя на родине — в 20 км от Севастополя, на месте бывшего совхозного виноградника. 17 апреля 2008 года Швец высадил на склонах Зыбук-Тепе первые саженцы, привезенные из французского питомника: «пино нуар», «рислинг», «совиньон блан», «совиньон», «мерло», «каберне совиньон». А в 2010 году собрал первый урожай и начал делать вино. В продаже — в ресторанах и бутиках Крыма, Киева, Москвы — вино под брендом Chernay River Valley появилось в 2013 году. “У него [Швеца] высокий потенциал и многообещающие результаты”, — уверен председатель совета директоров “Абрау-Дюрсо” Павел Титов.

Вином Швец интересовался с детства. Его отец работал водителем, перевозил в автоцистерне вино и часто брал сына с собой на винзаводы. “Я был на всех предприятиях в Крыму, видел все подвалы, — вспоминает винодел. — Когда учился в школе, нас каждый год гоняли на уборку винограда — и однажды друг чуть было не отрезал мне полпальца секатором”.

Этот шрам Швец в шутку называет пропуском в мир сомелье: французских шампанистов, кстати, тоже узнают по шрамам: их лица иссечены осколками взорвавшихся бутылок.

Бросив на третьем курсе военное-морское училище в Ленинграде, Швец перевелся в пищевой институт в Москву. На практику в 1996 году попал в столичный ресторан "Ностальжи" Игоря Бухарова. Студента оставили работать — сначала помощником бармена, а потом — помощником сомелье. "Мы, конечно, тогда о винах почти ничего не знали, но Игорь Олегович [Бухаров] нам говорил: никогда не говорите гостям «не знаю», — вспоминает винодел. — Стали учить язык, читать в интернете, потом поехали во Францию — смотреть, как деды с синими носами делают лучшие в мире вина".

Теперь Швец делает вино сам — на территории хозяйства он построил небольшой цех, производство позволяет выпускать 50 000 л вина — около 75 000 бутылок. Впереди — строительство винзавода. Его проект разработал испанский архитектор Фернандо Менис. Швец потратил кучу времени на то, чтобы вывести участок под застройку из земель сельхозназначения, но не мог пробить бюрократическую машину. Тогда он пригласил испанского архитектора в Крым.

“Фернандо излазил тут все холмы и выбрал место под строительство. Мы позвали главного архитектора Севастополя на презентацию — и на следующий день нам подписали документы”, — улыбается Швец.

Во сколько ему встало открытие нового бизнеса? До присоединения Крыма к России цена гектара в среднем обходилась в $10 000 за 1 га, у бизнесмена — 16 га, из них под виноградники использованы 7 га. Около €20 000 стоит посадка виноградника на площади 1 га — в эту сумму входят подготовка участка, саженцы, высадка. Оборудование в цехе, техника и трактора — около €600 000. Всего выходит около €1 млн, прикидывает свои вложения Швец, а на вопрос о прибыли отвечает: "Отдача — это долгая песня: от распашки до вина в бутылке прошло семь лет”.

Когда дело пошло, он перевез семью из Москвы в Севастополь и вышел из ресторанного бизнеса. “Хорошим рестораном невозможно управлять издалека, нужно постоянно присутствовать в зале ”, — замечает винодел. О закрытом Salon de Gusto Швецу теперь напоминает мебель и тенты, которые он привез с Петровки и поставил у себя на террасе посреди виноградника.

Лунный свет и рог с навозом

“Птицы съели мерло”, — голос агронома в трубке был полон трагизма, и Швец тоже схватился за голову. После птичьего налета летом 2012 года от 20 т винограда осталось 1 т «рислинга» и 0,5 т «пино нуар». "Мы ставили чучела, гремели банками, взрывали петарды, отстреливали — им пофиг", — вспоминает винодел. Потом уже знающие люди подсказали, что птицы хотели пить — если им поставить ведра с водой, они не станут клевать виноград.

“Покусали себе локти, погрустили и написали работу над ошибками”, — замечает Швец. Решив заняться виноделием, он выбрал сложную задачу — делать биодинамические вина. Биодинамика, или органическое земледелие, — метод, придуманный австрийцем Рудольфом Штейнером, смысл которого в том, чтобы выращивать экологически чистые продукты без использования химикатов и минеральных удобрений. "При правильном отношении природа сама сделает все, что нужно", — уверен Швец. Для обработки виноградников Швец не использовал ни грамма ядохимикатов — только травяные чаи, эфирные масла. "50 г чесночного масла разводишь в молоке, потом в 600-литровой емкости — один раз опрыскали, трактористы потом неделю чесноком воняли - не могли отмыться", — воодушевленно рассказывает винодел.

В биодинамике, которая очень популярна во Франции и Германии, есть что-то от средневекового колдовства. Бизнес-омбудсмен Борис Титов рассказывал, что на его французском винограднике Chateau d’Aviz (шато куплено в 2010 году у Moët & Chandon и входит в группу "Абрау-Дюрсо") не работает техника — только лошадки и не больше двух часов без перерыва, а его энолог-консультант Эрве Жестин “заряжает” вино, выливая в бочку собранный в полнолуние лунный свет.

Швец отлично знаком с техниками “винной магии” и приводит такой пример: навоз набивают в коровий рог и закапывают в землю, потом достают, разводят содержимое рога в 100 л воды и обрабатывают 1 га земли - считается, что почва становится энергетически заряженной.

“Мне трудно объяснить, как это работает, но результат есть”, — уверяет Швец. Винодел замечает, что, хотя у него в цехе и стоит оборудование, как у винного дома Romanee Conti, выпускающего самые дорогие вина в мире, для него хорошее вино — это не колдовство в цеху, а работа в поле.

Удивительно, но в Крыму, где виноград выращивали на протяжении тысячи лет греки, генуэзцы, татары и виноделы царской и советской России, отрасль находится в упадке.

Из 150 000 га виноградников времен СССР осталось около 30 000 га. Крупные предприятия в огромных объемах закупают виноматериалы в Африке, Южной Америке, Европе. “Вырастить у нас килограмм винограда дороже, чем купить литр виноматериалов в Южной Африке и привезти сюда, — говорит источник в отрасли. — Поэтому виноградники никто не сажает. А если и сажают, то лишь для того, чтобы приписать урожайность 400 центнеров с га и привезти виноматериалы, чтобы не платить акцизы за ввоз”.

В итоге, сердится Швец, на бутылке с низкосортным "шмурдяком" появляется надпись “Вкус Крыма”. Виноделу не по душе, что крупные производители обманывают потребителя. Его идея — создать в Крыму развитый винодельческий регион, где виноделы использовали бы местный виноград и отвечали за качество вина. Получится ли? Глава крымской виноторговой компании “Сатера” Игорь Самсонов замечает, что в России лишь малая часть производителей работает на собственном винограде, но многие используют приобретенные на стороне виноматериалы В Крыму же часть новых предприятий, а также несколько классических заводов - "Массандра", "Солнечная долина" — ориентированы на собственное сырье. “У меня винограда меньше в 150 раз, чем у “Инкермана”, я вина выпускаю 50 000 л, а они 25 млн л. Я — песчинка”, — замечает Швец.

Крымское лобби

После того как Россия приросла Крымом, вместе с пляжами, санаториями и здравницами ей достались около 30 000 га виноградников и около 110 производителей винограда и вина. Из них 32, такие как “Массандра” или “Новый свет”, были национализированы. Изменения коснулись не только собственности, но и самой работы виноделов. В России нет специального закона о вине — оно попадает под действие федерального закона №171, который одинаково жестко контролирует и водочников, и виноделов.

"На наше маленькое предприятие, выпускающее 50 т вина, надо получить такие же разрешения, как и на огромный спиртзавод. Выжить будет невозможно", — замечает Швец.

Правила такие: в цехе на каждом трубопроводе должны стоять счетчики учета — сколько и чего разлили. Они в режиме онлайн посылают информацию на центральный сервер в Москву. Плюс к этому надо отправлять ежедневные бумажные отчеты. “Если данные расходятся, приезжает проверка. Два нарушения — и лишение лицензии”, — объясняет крымский винодел.

Летом крымские виноделы с тревогой ждали визита эмиссаров Росрегулирования — но все украинские лицензии им без проблем заменили на российские. Все вздохнули с облегчением, но эмиссары сказали: "С 1 января все приведите в порядок — приедем проверим". Большинство мер чрезмерны по отношению к вину, с ним не надо бороться, считает Павел Титов, председатель совета директоров "Абрау-Дюрсо": “Если оперативно что-то не сделать с законодательством, первые кандидаты на исчезновение — это крымские виноделы”.

Швец это понимает. Вместе с коллегами он пишет предложения, проводит встречи с чиновниками в Симферополе и Москве, лоббирует новые законодательные изменения. По его словам, самая перспективная идея — вывести из-под действия закона 171 ФЗ вина, изготовленные из собственного винограда (вина географического наименования), и под эту категорию создать отдельный закон о вине. Пока все идет по плану: в Госдуме этот законопроект должны рассмотреть осенью.

Вы сейчас активно занимаетесь лоббированием системы защиты вина по наименованию места происхождения, аналогичной той, что практикуется во всем мире. Расскажите, пожалуйста, об основных проблемах, которые мешают ей осуществиться.

Чтобы понимать, что именно сейчас происходит с законодательством в области виноделия, нужно осознавать, как на данный момент устроена индустрия в целом. Ее основная проблема - отсутствие своего сырья. Только вдумайтесь - из 1 миллиарда вина, выпиваемого в России в год, только 20% сделано из российского винограда. В Бордо 120 тысяч гектар своего винограда, а по всей России, дай бог, 40 - это включая Ставрополь, долину Дона, Краснодарский край, Крым. И большинство нынешних виноделов - представители предприятий, которые из виноматериалов, купленных за рубежом, шарашат свою жижу, называемую вином.

Когда в 1950-х годах решили напоить страну вином, написали программу, как этого достичь. Цель была такая - каждому советскому гражданину по две бутылки шампанского - на Новый год и день рождения - и восемь бутылок вина. Специалисты крутили пальцем у виска - блин, как? У нас же нет такого количества виноградников. А нужно, чтобы вина было много и дешевого. Объемы и дешевизна - вот два вектора, которые сформировали советское виноделие. Во-первых, предприятия были укрупнены - небольших хозяйств просто не осталось. Во-вторых, выводились сорта винограда с комплексной устойчивостью, которые требуют меньше ухода, но при этом дают нормальную урожайность. Качество его, понятно, паршивое. В-третьих, и это самое главное, что предопределило сегодняшнее устройство российского виноделия - это практика транспортировки вина.

Советские гении сообразили, что виноград растет там, где жарко, а народ пьет вино там, где холодно. И возить вино в бутылках из южной зоны в другие регионы накладно. Дешевле возить виноматериал - вино наливом в цистернах. Поэтому предприятия были разделены на заводы первичного и вторичного виноделия. Первые находились там, где растет виноград - на Украине, в Крыму, в Одесской области, в Краснодарском крае. Там делали огромное количество виноматериалов, привозили его в цистернах железнодорожным транспортом в разливочные производства Москвы, Петербурга и других городов-миллионников. Когда Союз развалился, главными игроками индустрии остались крупные заводы-ботлеры, принадлежащие абсолютно разным людям: они не имеют своих виноградников и покупают виноматериалы.

Предприятий полного цикла, которые делают вино от винограда до бутылки - считанные единицы. Это связано не только с историческим наследием индустрии - у нас же зона рискованного виноделия: бывают морозы, поздние весенние заморозки, земля бедная. Только в Крыму, в том числе в Севастополе, и в некоторых областях Краснодарского края, можно делать высококачественное вино. Но ты его сделаешь мало, и произвести его очень сложно, потому что есть природные риски. Поэтому вкладывать миллионы в новые виноградники и в крупные хозяйства полного цикла никто никогда не хотел. Крупные игроки покупают виноматериалы, где дешевле - в Южной Африке, Чили, Аргентине, привозят сюда и здесь бутилируют. Зачем им покупать землю, везти саженцы, шпалеры, копить на иностранные трактора, искать для них трезвых трактористов? Фанатиков, готовых это все потянуть, было и есть очень мало.

И в области регулирования фанатики и те, кто шарашит, хотят разного?

Разумеется. Только в декабре 2014 года был принят ряд поправок в федеральный закон № 171 о производстве и обороте алкоголесодержащей продукции, который хоть немножечко упростил регулирование для тех предприятий, которые делают вино из своего собственного винограда. Эти поправки организовали в систему вообще все вина. Появилась новая классификация. Самые простые, с низким качеством - столовые. Затем, лучше - взгу: вина защищенных географических указаний. Самые лучшие - взпмп: вина с защищенным наименованием по месту происхождению. Это - подобие европейской классификации, она уже прописана. Но сейчас идет ожесточенная борьба за то, как именно это должно работать - между Росалкогольрегулированием и винодельческим сообществом. А сообщество это очень разношерстное.

Во все экспертные советы при Министерстве сельского хозяйства, Росалкогольрегулирования и при других структурах, которые имеют право законодательной инициативы, входят хозяева тех самых предприятий, которые из иностранного вина наливом льют в бутылки непотребщину. А виноделов, которые занимаются вином полного цикла, от лозы до бутылки, мало. И когда идет какое-то голосование, мы втроем с пеной у рта что-то орем, поднимаем руки, но руки-то всего три! Остальные двадцать не поднимаются.

Что вы отстаиваете, о чем конкретно идет речь?

Это касается регулирования в области наименований по происхождению. В законе эти категории уже прописаны, но то, как и кто их присваивает, кто и как контролирует друг друга, не закреплено. О трактовке Росалкогольрегулирование и сообщество виноделов должны договориться. Мы - те, кто делает вино из своего винограда - настаиваем на том, что исключительное право на использование бренда любого региона - например, Севастополя, в высшей категории ВЗНМП должно принадлежать виноделам, которые под этим наименованием делают продукцию. Только так можно быть уверенным, что вина одного наименования будут иметь одинаково высокое качество и, как следствие, само наименование будет приобретать все большую ценность.

Как это на практике работает?

Вот мы вдесятером - разные хозяйства в Севастопольской зоне. Мы все делаем вина только из своего винограда, не покупая виноматериалы. Мы договариваемся, что производим вино, посадив виноград таким-то образом, так-то его собрав, проведя некоторые агротехнические мероприятия и соблюдая установленные показатели выдержки, крепости, кислотности. И если мы пробуем получившееся вино и оно хорошее, то только такая продукция имеет право указывать на этикетке бренд «Севастополь». Регулируется это через механизмы СРО - саморегулируемых организаций, которые, кстати, тоже в 171 законе прописаны, но не в той мере, в которой должны быть.

Я должен купить или посадить виноградник и внести его в реестр. Потом прийти к коллегам и сказать: «Дорогие друзья. Я собрал виноград таких-то кондиций - столько-то кислоты, столько-то сахара - в размере 5 тонн со своего виноградника: он в таком-то месте, там такие-то сорта растут, и купил 3 тонны у Васи, тоже занесенного в реестр. Я с этих восьми тонн сделаю пять тысяч бутылок вина.» Виноградник Васи тоже все знают - вплоть до того, какая у него изреженность, расстояние между лозами. Проходит время - я сделал вино, не больше возможного: из 5 тонн я не могу сделать 5 тонн сока, ведь нужно же раздавить ягоду, и с косточкой вес уходит. Потом выдержал его - красным винам Севастополя, например, нужно минимум два года. Меня еще коллеги по СРО могут проверить: придут и спросят - а где тут каберне совиньон, который ты собрал в том году? Я иду показывать - вот он, родной, в бочках, четыре штуки. Они постоят-помнуться - ну, ладно, убедил. И вот когда я дорогим друзьям все это задекларировал, разлил вино в бутылки, мы с виноделами собираемся и вслепую пробуем все вина - мои, твои, Колины, Машины - под номерами. Потом пишем, что из двадцати продегустированных вин, четвертое и восьмое - говно, недостойны Севастополя. Хоть они и сделаны по всем правилам. Четвертое и восьмое деклассифицируется до ВЗГУ, на остальных - можно писать ВЗГНМП «Севастополь». Потом всем от сообщества дают официальное на это разрешение. С ним мы идем получать акцизные марки, печатаем этикетки, лепим их, печатаем акцизные марки, клеим их - все, вино пошло в продажу. Если комиссия забраковала мое вино, хорошо, я их не как севастопольское напишу, а под бренд «Гераклея», например. Слово «Севастополь», таким образом, оказывается только на высококачественном вине.

Если лет пять-шесть-десять мы с коллегами будем работать именно так, и под нашим брендом ни один хмырь никакого шмурдяка не нальет, а наше вино всегда будет хорошим, то через какое-то время станет не важно, какое имя на этикетке идет после слова «Севастополь» - Паша там, Настя, Коля, Маша, Петя. Станет важен бренд, само наименование по происхождению. Все вино, которое под ним выпускается, станет цениться, приобретет статус, будет продаваться по определенной цене. Инвесторы, выбирающие, куда им идти инвестировать - в Крым, Краснодар или Севастополь, посмотрят, что именно севастопольское стоит под тыщу рубасов, и станут вкладывать в здешние земли.

Такая система будет работать в любом регионе - так виноделие существует во всем мире. Вот знаменитый сейчас на весь мир винодельческий регион Приорат в Каталонии - его пятнадцать лет назад создали три чувака. Это был депрессивный регион, вино оттуда на хрен было никому не нужно, а теперь посмотрите на тройку лучших испанских вин - на первом Рибера Дель Дуэро, а уже на втором месте Приорат - по цене и востребованности. Риоха только на третьем месте - а оно историческое, блин. Для того, чтобы пробить себе место под солнцем на плотном винодельческом рынке всего мира, должно быть объединение виноделов. Я всю жизнь мог бы продвигать только свой виноградник - бренд «Павел Швец, великий, уникальный винодел», но это бред, у меня даже профильного образования нет, это нескромно. Правдиво будет то, что у нас великий, уникальный терруар. Но если я об этом один буду кричать, услышит небольшое количество людей. Когда нас будет двести, об этом легко может услышать весь мир. Мы сможем добиться того, чтобы это вино стало узнаваемым во всем мире. Тем более, если мы будем использовать автохтонные сорта винограда, те, что больше нигде не встречаются.

А у вас какие растут такие?

У меня есть полтора гектара кокура. Я прочитал в какой-то книжке, что «белое сухое вино из сорта кокур обладает ярким характерным сортовым ароматом». Что за яркий аромат, ни я, ни авторы не знают, но тем не менее посадил. Потому что весь наш каберне будут сравнивать с тем, что из Бордо, пино нуар - с Бургундией. А специальное местное не с чем будет сравнивать, поэтому оно сможет стать популярным во всем мире. У нас уникальный терруар, где получаются яркие, красивые, вкусные вина международных сортов, но индивидуальность - та особенность, которую мы должны обязательны иметь, чтобы попасть на глобальный рынок вина. У меня аж двенадцать сортов: рислинг, пино нуар, каберне совиньон, мерло, гевюрцтраминер, мускан блан и мускат оттонель, барбера, неббиоло, шардоне, кокур. Это большой геморрой - столько растить, но потенциал сорта можно понять только через десять лет. Представь, посадил я мой любимый пино нуар, а через десять лет понял - говно, нужно раскорчевать и новый сорт посадить. Когда я пришел на эти земли, никто не мог подсказать, что лучше сажать, что хуже - ни институт «Магарач», ни итальянцы, ни французы. Поэтому я посадил много, для эксперимента.

Что мешает тому, чтобы мировая схема развития виноделия реализовалась в России?

В винодельческом сообществе, повторяю, нет единого мнения. Некоторые его представители пытаются классификацию вина по месту происхождения так исковеркать, чтобы сделать удобно своим предприятиям здесь и сейчас, сегодня. Они не думают о завтрашнем дне, о том, что она должна способствовать развитию российского виноделия на десятки лет вперед. Они решают только тактические задачи своих предприятий и таких большинство. Никакой Росалкоголь, Роспатент не должны влиять на те правила и стандарты, которые мы с коллегами себе устанавливаем и выполняем, контролируя друг друга - никому из нас нет выгоды лажать, ведь любая плохая бутылка обесценивает бренд, который тебе же приносит доход.

А Росалкоголь какой механизм присвоения ВЗГУ и ВЗНМП предлагает?

Для моего виноградника пропишут - кто? как? какие? - некие уникальные свойства, которыми должны обладать вина, созданные из винограда, в нем выросшего. Чтобы получить акцизные марки, я должен послать свое вино дегустационной комиссии Росалкогольрегулирования в Москву - непонятно каким людям, в компетенции которых я, например, сомневаюсь. Им до жопы, только если я их как-то не замотивирую, будут ли у меня права на слово «Севастополь» - они от этого никак не выигрывают и не проигрывают. В общем, попробуют там и решат - соответствует мое вино уникальным свойствам или нет. Свойства эти ни в каких цифрах не сосчитать, это раз. А два - если кто-то, кроме самих виноделов будет контролировать, чтобы под их общим брендом не лили плохое вино, то здесь могут быть и передергивания, и коррупция. То есть мы трахаемся тут десять лет, создали славу наименованию «Севастополь», а тут пришел какой-то хмырь с Рослакоголя с разрешением налить вина под этим брендом миллион бутылок. И что мы сделаем? Ничего, вся наша работа кропотливая - коту под хвост. Так что мы настаиваем на том, что только сообщество виноделов должно определять внутри себя, кто достоин, а кто недостоин выпускать под определенным наименованием.

Я очень надеюсь, что добрая воля возобладает и будет прописана схема, способствующая развитию виноделия. Но это не лучшим образом отразиться на предприятиях, которые привыкли, покупая виноматериалы за границей, лить какие-то наименования, на которые не имеют прав. Высшее руководство страны, вроде бы, все это понимает - у меня на виноградниках были Дмитрий Медведев и министр сельского хозяйства Александр Ткачев. Они готовы это двигать, есть и инвесторы, которые хотят вкладываться в местное виноделие, и сами виноделы готовы - нас как минимум шесть человек на один Севастополь. Но у нас, во-первых, такие взаимоотношения еще не прописаны в законе. А, во-вторых, исполнительная власть в Севастополе криво смотрит на нашу программу - по всей видимости, у них есть какие-то другие планы на местные земли, предназначенные для виноградарства. По два часа беседуем с нашим губернатором, он слушает, кивает, но уходим мы ни с чем. Ноль, зеро. Я догадываюсь, почему, но не могу поверить, что у чиновника могут быть такие корыстные мотивы.

Виноделы других регионов тоже смогут так договориться, как вы с коллегами?

В законе прописано, что наименование по происхождению - одно для субъекта Федерации. То есть могут быть ВЗНМП «Крым», «Ставрополь», «Краснодарский край», «Дагестан», «Ростовская область». В законе это прописано четко, но то, что одно СРО должно заниматься только одним наименованием ВЗНМП, это не очевидно - нужно пописать. Репутация у вин Бордо одна, у долины Луара - другая, у Бургундии - третья. Каждый - кузнец своего счастья. Если так получилось, что в Севастополе у нас уникальные земли, и мы сможем договориться создать себе планку качества и делать все под ней хорошо, честно и справедливо - здорово. Если мы это не сможем сделать, а сделают краснодарцы, то через какое-то время ВЗНМП «Кубань» станет более ценным, именно они будут ассоциироваться с качеством, а не мы. Если и мы сможем, и они, и другие - тоже здорово: у нас будет свое, на Кубани другое, в Ставрополе - третье. Это долгий процесс, который в Европе длился сотни лет. Мы его пытаемся пройти быстро, и нужно не пороть горячку и не наделать ошибок. Не сделать так, чтобы какие-то предприятия решили свои внутренние проблемы, а сделать справедливую классификацию, которая приведет к устойчивому росту виноделия и поможет инвесторам не бояться, что потом они свое вино не продадут. Такая модель развития виноделия, которую я описал, подразумевает, что появятся университеты, научные центры, консалтинговые компании в области виноградарства, виноделия и маркетинга, ритейлеры, в конце концов, новые рестораны. Если хозяйств в регионе много, то появится целый рынок винного туризма - на одних туристах можно привлечь в регион денег намного больше, чем даст само вино: именно так происходит в Напе. Мировой опыт и знания уже есть - осталось и нам самим сделать все правильно.

Редакция выражает благодарность Игорю Бересневу за предоставленные фотографии.

Перспективы самой «звездной» из малых виноделен Крыма и дегустация молодых вин.

дна из самых атмосферных России существует под Севастополем в селе Родном — Уппа по-крымскотатарски. Так называется речушка, приток более крупной реки Чёрной, впадающей в Севастопольскую бухту. Попав в центр села, где соседствуют рыночек, сельпо и средняя школа, вы увидите высоко на горном склоне виноградники. Они оказываются столь же высокими, сколь и труднодоступными: перед нами одна из немногих виноделен страны, где создатель думал не об удобстве логистики и коммуникаций, а о преимуществах терруара.

Appellation Sebastopol Contrôlée

О том, что уроженец Севастополя, известный московский сомелье Павел Швец , первый чемпион Первого Российского конкурса сомелье (1999), увлекся биодинамикой и вкладывает деньги в родные терруары, в столице поговаривали давно. В 2007 году в селе Родном после тщательных поисков подходящей земли были высажены первые лозы, происходящие из бургундского питомника Guillaume. Для виноградников Павел Швец выбрал особые названия — Cler Nummulite (здесь найдены нуммулиты, известковые окаменелости) и Cler Polati — от старорусских полатей, верхней горячей лежанки в избе. Здесь были высажены каберне совиньон , мерло , пино нуар , совиньон блан , рислинг , гевюрцтраминер , мускат , шардоне , а также экзотическая для нашей страны барбера . 10 га живописных виноградников, на которых исповедуется идейная биодинамика: никаких пестицидов, средств защиты растений, только биодинамические удобрения, например, знаменитый «препарат 500» — навоз, пролежавший от осеннего до весеннего равноденствия в коровьем роге на винограднике.

Несколько лет назад Швец с большим энтузиазмом взялся за продвижение своих вин на Украине. В интернете мелькали отчеты о его дегустациях: Киев, Одесса, Львов. В последнем, за созвучие с УПА, винодельня вызывала живой интерес. В Россию вин попадало мало — импорт все же, — однако харизма Павла, биодинамический флер и тоска по хорошим крымским винам создали из «Уппы» определенную легенду. Хозяйство постепенно обустраивалось, здесь заработала молодая энергичная команда. Виноделу Алексею Чернеге в этом году исполнится 27 лет.

Взлетом «Уппы» стал март 2014, когда после известных событий «виноробне господарство » Павла Швеца превратилось в российское винодельческое хозяйство. Увы, незамедлительно после присоединения к России начались проблемы, связанные с ЕГАИС и прочими прелестями отечественного винного регулирования.

К чести Павла Швеца, он не опустил руки, став рупором крымских виноделов, доносящим до федеральных властей не только полуостровные, но и всероссийские проблемы. Павел вошел в команду Алексея Чалого — знаменитого «человека в свитере», подписавшего с Путиным договор о вступлении Севастополя в РФ. Чалый, нынешний глава севастопольского Заксобрания благосклонно встретил проект Швеца о создании в Севастополе передового винодельческого региона, включив его в ключевые пункты развития города вместе с историческим туризмом и возрождением НИИ.

— Я не скрываю амбиций продавать свои вина не только в России, но и по всему миру. А для этого хочу, чтобы на вопрос «Откуда ваше вино?», я мог ответить: «Из Севастополя», и это обозначало узнаваемый регион рассказывает Павел.

Он давно пытается объединить местных виноделов в новый винный консорциум, защищающий терруарное происхождение севастопольских вин. В городе запущен даже винно-образовательный проект, где лекции читает Павел и приглашенные специалисты.

Тем не менее не так и просто.

В рамках Севастополя объединены и такие гиганты, как «Золотая балка» и «Инкерман» , и микровинодельни Швеца да Олега Репина . Последних – раз-два и обчелся. Зато на стороне севастопольцев – факт нахождения их 5 000 га виноградников в самом маленьком субъекте РФ с 400-тысячным населением. Власть здесь буквально на расстоянии вытянутой руки и виноделов способна услышать. Ну а там и до Кремля, где заинтересованы в скором и даже показательном развитии Крыма, рукой подать.

Визит визиря

В начале года Павел Швец, волнуясь, представил Дмитрию Медведеву стратегию развития виноделия в Севастополе. Итогом стал визит премьер-министра на «Уппу» в сопровождении министра сельского хозяйства Александра Ткачева , вице-премьера Дмитрия Козака , руководителей Крыма и Севастополя. Что сказать, приятно, что раз в год премьер (в прошлом году это были «Лефкадия» и «Абрау-Дюрсо), а вдвойне приятно, что изо всего Крыма выбрали именно малое предприятие.

Речь зашла, в частности, о . Этого ждут российские виноделы и потребители с урожая 2015 года.

— Давайте это зарегламентируем, чтобы невозможно было писать «Вкус Крыма», если это не сделано из крымских продуктов, а тем, кто этим занимается, «по шапке давать». (…) Вот нужно тогда писать: сделано из виноматериала ЮАР, например. Человек сознательно будет покупать и понимать, что покупает, приводят РИА-Новости слова премьера.

Будем надеяться, что на балкоразливателях шапки вскоре загорятся, а итогом визита станет не просто невиданная реклама «Уппы», но и подвижки в защите всех российских вин.

Хипстерская биодинамика

У самой же «Уппы», помимо роста продаж, в нынешнем году зафиксированы качественные перемены. Во-первых, достроен погреб и зал винификации по проекту испанского архитектора Фернандо Мениса , работа с урожаем-2014 идет уже там. Во-вторых, установлена новая компактная лаборатория Biosystems , позволяющая досконально контролировать качество вин. Наконец, главным виноделом стал Александр Пинчук , он один из немногих в нашей стране, имеющих опыт работы с ведущими мировыми консультантами, к тому же бывший несколько лет виноделом и одним из директоров«Лефкадии» .

За прошедший год я побывал на «Уппе» дважды, а в апреле так и вовсе провел целых два дня. Атмосфера, устоявшаяся здесь, для российского виноделия редкая – дух не то бургундский, не то новосветский, и, в общем-то немного разгильдяйский. Заметно, как здесь днюет и ночует винодельческая команда, очевидно, считающая «Уппу» своим вторым домом. Приезжает Павел Швец – неизменно с большой компанией гостей в кабине и кузове своего пикапа-внедорожника. Гости разбредаются по виноградникам, ошеломленные количеством хороших видов для «Фейсбука», в это же время в одном из залов идет дегустация, а на летней террасе Швец проводит заседание со своими консультантами-биодинамистами. Здесь чтут работы Рудольфа Штайнера и Алекса Подолински , между прочем, этнического украинца, прославившегося на ниве биодинамики в Австралии.

Биодинамика у Швеца без игрушек – даже серы самый минимум и в бутылке, и на винограднике. Учитывая отсутствие у нас в стране, а тем более в непризнанном Крыму, контроля международных биодинамических ассоциаций, поражает упорство Павла в этом вопросе. Проблемы с оидиумом уже начались в прошлом году – но он принципиально против средств защиты растений, а значит, решение биодинамических задач еще впереди. То же самое касается стабильности качества вин, впрочем, упомянутые последние перемены в «Уппе» призваны поправить дело.

Самое же приятное, что Швец выстраивает на своих труднодоступных склонах абсолютно новую модель российской винодельни. Это не постсоветский холдинг и не игрушка крупного бизнеса, какие уже имеются в Крыму. Это и не гаражно-партизанское предприятие, ведь Швец умудрился получить лицензию даже по нынешним законам. Речь идет о малой винодельне, привязанной к терруару, выпускающей достаточно востребованные и редкие вина, продающиеся за серьезные деньги. В этом плане «Уппа» пробивает новую дорогу российским малотиражным винам – что поделаешь, ручной труд, биодинамика, виноградники на склонах и тому подобные детали, влияющие на качество, во всем мире стоят своих денег. У нас на подобные авантюры пока никто не решался.

Удастся ли Павлу отстоять это право – вопрос ближайших лет. От результатов эксперимента будет зависеть вектор развития малого виноделия нашей страны.

Дегустация вин некоторых «Уппы» урожая 2014 года

В апреле 2015 были попробованы из бочек и чанов образцы нового урожая. Общая черта вин Павла Швеца как и всех севастопольских — высокая для России кислотность, элегантность, относительно низкий (опять же для России) алкоголь и выраженные фруктовые тона.